Елена ЗДОР: «Как рожали 40 лет назад, волосы на голове шевелятся»

Какими рождаются современные дети, что делают на родах отцы и почему нельзя делать аборты. На наши вопросы отвечает врач-неонатолог со стажем.

В гостях у РИА «Омск-Информ» экс-заведующая отделением новорожденных родильного дома № 1, врач-неонатолог высшей категории Городского клинического перинатального центра Елена Здор.

– Елена Юрьевна, давайте начнем с самого начала: почему вы выбрали эту профессию?

– Это было моим желанием с самого раннего детства, насколько я себя помню. С 5 лет я лечила кошечек, куколок, родители даже купили настоящий фонендоскоп.

– Все девочки играют в докторов...

– Играть-то играют, но не у всех игра перерастает в профессию. Надо очень этого захотеть. В моей семье ведь даже врачей не было, и сын не пошел по моим стопам, стал историком-археологом. Наверное, это мое призвание, моя миссия, если хотите. 38 лет назад я с отличием окончила нашу академию, тогда это был медицинский институт имени М.И. Калинина, педиатрический факультет. После института пришла в Департамент городского здравоохранения, и мне дали место в первом роддоме. Здесь я работаю уже 38 лет.

– Вы были заведующей отделением новорожденных?

– Да, 18 лет, но до этого времени я 12 лет проработала обыкновенным врачом. Я по своей натуре не карьерист, просто хотела работать, помогать людям, выхаживать детей. Видно, это заметили, мне даже говорили, что я прирожденный педиатр. В ту пору было, конечно, очень сложно, как оглядываешься назад, волосы шевелятся на голове. Какое сейчас оборудование и какое было… Сейчас многое создано для оказания помощи и выхаживания новорожденных. Благодаря этому смертность среди новорожденных значительно уменьшилась.

– Расскажите, как было?

– Тогда неонатология только начинала зарождаться. Я пришла в роддом в 1977 году врачом-микропедиатром – это врач, который занимался новорожденными детками. Интернатуры в те годы не было, поэтому училась сразу в роддоме у своих наставниц – Джамбиновой Руфины Александровны, она всю жизнь отдала неонатологии, сейчас ее уже нет в живых, и Кочневой Анны Александровны. Я им очень благодарна. Раньше врач-микропедиатр на родах не присутствовал, принимал детей и всю реанимационную помощь новорожденным оказывал врач-акушер. Нам ребенка приносили в палату через 2 часа, и с этого момента мы начинали свою деятельность. Кислорода не было, пользовались кислородными подушками, не было отделений реанимации и только в 80-е стали их открывать в каждом роддоме. Потом организовали городской неонатальный центр для выхаживания новорожденных. С середины 80-х врач-неонатолог стал в обязательном порядке присутствовать на родах. Он уже видит процесс рождения ребенка и может оказать ему помощь в случае необходимости. Сегодня я работаю врачом родильного зала, осматриваю ребенка сразу после родов и передаю его в отделение новорожденных.

– То есть именно вы хлопаете ребенка по попке?

– Мы не всех хлопаем. Кто-то сам закричит, а кому-то надо помочь. Есть детки, у которых только головка родилась, а они уже пытаются кричать. А есть и такие, которые устают в родах. Сейчас мы стараемся не хлопать, а проводим тактильную стимуляцию: поглаживаем по стопам, по спинке вдоль позвоночника.

– Когда ребенок должен закричать?

– Здоровый ребенок закричит в течение первой минуты. У нас есть оценка, по которой оценивается ребенок – шкала Апгар. Она говорит о состоянии малыша на момент рождения. Максимально количество баллов 10, по 2 балла на каждый показатель – дыхание, цвет кожных покровов, частота сердцебиения, рефлексы и тонус.

– Какими по шкале Апгар рождаются современные дети?

– Большая часть – 7–9 баллов. Это детки с нормальной физиологией на момент рождения. Но бывает так, что ребенок родился по шкале Апгар 8 баллов, а через некоторое время его состояние ухудшилось.

– Вы столько лет присутствуете на родах, для вас они не стали чем-то обыденным?

– Нет, с каждой женщиной рожаешь заново, тужишься вместе с ней. Мне уже столько лет, а я по-прежнему «рожаю». Бывает такая ситуация, когда уже не знаешь, что сделать, чтобы женщина поняла, что от нее хотят. Мы не просто стоим вокруг, все принимают участие: и врачи, и акушерки. Ведь вытужить ребенка очень сложно. Каждого ребенка ждешь, и, только когда убеждаешься, что у него все хорошо, испытываешь чувство большого облегчения и радости.

– В этой профессии черствым не место…

– Это очень трудная профессия, не каждый сможет быть неонатологом, однозначно. Надо уметь любить. Новорожденный ведь не скажет, где у него и что болит. Может кто-то и не заметит, но мы должны увидеть, как дышит ребенок, есть ли у него тремор (дрожание) ручек-ножек, чтобы помочь своевременно, не допустить того, чтобы его состояние ухудшилось.

– Вы, наверное, противница абортов?

– Не сказать, что я сторонница абортов, но в то же время запретить их нельзя, потому что есть случаи, когда по медицинским показаниям женщина не должна рожать, а получилось так, что она забеременела. Не будет делать врач аборты, будут криминальные, будут и смерти. Сейчас много средств защиты, и надо ими пользоваться. Абортов всегда было много. В старом роддоме было отделение прерывания беременности, оно не пустовало, каждый день в нем делали по 7–8 амниоцентезов.

– Сейчас очень много молодых женщин не могут родить, с чем это связано?

– Сказываются раннее начало половой жизни, аборты, инфекции, передающиеся половым путем, которых очень много. Инфекции вызывают воспалительные заболевания, которые приводят к бесплодию. Особенно если их вовремя не лечить. В основном как бывает, в 15 лет девочка подхватила инфекцию, поверхностно полечила и забыла, а потом замуж вышла, а забеременеть не может. Начинает лечиться, а поезд уже ушел – в результате воспалений трубы не проходимы. Надо повышать грамотность, нравственность, культуру поведения и у девочек, и у мальчиков тоже.

– Вы принимали детей из пробирки?

– Да, сейчас их очень много. ЭКО-дети ничем внешне не отличаются от обычных детей. После ЭКО, как правило, женщина оперируется. Это не обязательно двойняшки. Яйцеклетку подсаживают не одну, а потом оставляют одну или несколько, по желанию родителей.

– Часто на родах присутствуют отцы?

– У нас сейчас есть такая услуга, она называется «партнерские роды». Кстати, присутствовать может не только папа, но и тот, кого женщина захочет видеть рядом в этот момент. Папы есть очень хорошие, которые действительно помогают – тужатся вместе, успокаивают женщин. И женщина как-то больше старается. А есть вообще никакие. Я иногда даже спрашиваю: зачем вы пришли на роды? Подойдите, обнимите, скажите слово ласковое, разделите ее боль. Таким лучше не приходить на роды.

– В обмороки не падают?

– Бывает, и падают.

– Какими рождаются самые крупные и самые маленькие дети?

– Рождаются много и по 4, и по 5 кг. Сейчас в отделении реанимации для новорожденных стали выхаживать маловесных 500-граммовых детей, размером с ладошку. Конечно, они сразу помещаются в кювез. У них глубоко несовершенна легочная система, и, чтобы нормализовать ее функцию, вводится специальный препарат, который помогает ей дозревать. Легкие обогащают организм кислородом, питание поступает внутривенно. В закрытых чехлами кювезах создана атмосфера, как в животе у мамочки – темно, температура 36 градусов, поддерживается определенная влажность. Для питания кроме глюкозы с физраствором используются новые препараты, это жидкие белки и жиры для парентерального питания. В помещении, где находятся такие детишки, соблюдается тишина. Они лежат у нас примерно неделю, потом их переводят в отделение реанимации педиатрического стационара ГКПЦ, где находятся, пока их не снимут с аппарата. Далее – в отделение интенсивной терапии и потом в отделение недоношенных.

– После рождения ребенка сражу же подносят к груди матери?

– С первой минуты, как только ребенок родился, еще пуповина даже не отделена, он выкладывается на живот мамы – кожа к коже. Чтобы ребенок первой получил свою родную микрофлору, материнскую. Есть активные дети, которые сами начинают ползти по животу до груди мамы. Все дети прямо в родзале прикладываются к груди матери.

– Но молоко же не всегда сразу появляется?

– Молозиво всегда есть, несколько капель достаточно. Это самое ценное, что ребенок должен получить в первые минуты жизни. Даже после кесарева сечения ребенка прикладываем к груди прямо в операционной. В роддоме вскармливание только грудное, но в исключительных случаях (по показаниям матери или ребенка) используется адаптированная молочная смесь.

– Почему сейчас так часто женщинам делают кесарево сечение?

– Действительно, часто. Сейчас много женщин со слабостью, не могут родить, не развивается родовая деятельность, которая способствует изгнанию плода. И детки слабые, не выдерживают роды, начинают испытывать гипоксию. В таких случаях ребенка надо срочно извлекать из утробы, иначе он может погибнуть.

– Какие прививки ставят малышу в роддоме и часто ли от них отказываются?

– В первые сутки делается прививка от гепатита В и на третьи сутки против туберкулеза – БЦЖ. Чаще отказываются от прививки против гепатита В, реже, когда и от той, и от другой. Я, например, рекомендую прививку БЦЖ сделать, потому что это сложная, требующая навыка процедура, и в условиях родильного дома практика ее выполнения более отработана. Если сделают в поликлинике, то только на втором году жизни, а ребенку целый год общаться с родственниками, знакомыми, на улице гулять. Уже не говоря о том, что ситуация по туберкулезу в нашей области неблагополучная. На прививку против гепатита мы тоже не видели реакции, а на участках такие случаи есть.

– Есть женщины, которые хотят рожать дома. Это возможно?

– Это опасно, потому что всякая ситуация может быть в процессе родов. Например, ослабли потуги – родилась головка, а плечики застряли, тогда ребенок погибнет. Есть дети с пуповинным комплексом. Ну, допустим, родила, а плацента не отделяется – возможны осложнения. Там не пережмешь ведь ничего. Скорая может не успеть вовремя. Поэтому рожать нужно в родовспомогательных учреждениях.

– Какие роды запечатлелись в памяти?

– Рождение – это всегда интересно, я всегда с трепетом жду появления любого малыша. Но никогда нельзя сказать, как все закончится. Страшно, когда все вроде хорошо идет, а рождается ребенок с патологией. Такие роды не забываются.

– А отказы от детей бывают?

– Раньше чаще отказывались, в старом роддоме я даже тетрадку вела, было по 7–8 отказов в год на 2–3 тысячи родов. Сейчас крайне мало, единицы. Наверное, это связано и с тем, что рожать стали чаще женщины зрелые, 40-летние. Не боятся, и правильно делают. Рождаемость повысилась. В прошлом году в перинатальном центре родилось более 5 тысяч маленьких омичей.

– Вы каждый день видите цветы, не надоели?

– Нет, что вы. Я цветы очень люблю.

– А вас на улице узнают?

– Да, мне часто говорят «мы у вас рожали», а я радуюсь: это же хорошо.

– Дайте совет нашим читателям.

– Дети должны зарождаться в любви и согласии, рождаться в любви и согласии и жить в любви и согласии. Даже если женщина остается одна, как бы ей трудно ни было, своего ребенка нужно любить. Без этого просто нельзя.