Юлия ГРЕЗИНА: «В медицине не должно быть случайных людей»

Молодой врач-невролог рассказывает о своем отношении к профессии. По ее мнению, набор в медвуз должен быть строгим, а распределение – добровольным.

Сегодня мы встретились с врачом-неврологом дневного стационара Клинического медико-хирургического центра Министерства здравоохранения Омской области Юлией Грезиной. С ней мы говорим не только о симптомах неврологических заболеваний и методах их лечения, но и поднимаем актуальные вопросы, касающиеся престижа профессии и отношения к пациентам. Нам очень интересно услышать мнение молодого специалиста, ведь стаж Юлии Валерьевны в профессии пока небольшой – три года. Но тем не менее она уже завоевала огромное уважение и коллег, и пациентов.

– Юлия Валерьевна, какие заболевания лечит невролог в дневном стационаре?

– Мы занимаемся лечением очень широкого спектра неврологических заболеваний. В принципе, мы ничем особо не отличаемся от стандартного неврологического отделения круглосуточного пребывания, разве что наши пациенты более мобильны – они приходят сюда утром, проходят лечение и возвращаются домой. У невролога дневного стационара проходят лечение пациенты с различными дегенеративно-дистрофическими заболеваниями позвоночника, такими как остеохондроз, протрузии и грыжи межпозвонковых дисков, пациенты с так называемыми цервикогенными головными болями и головокружениями, ассоциированными с шейным остеохондрозом, пациенты с невритами и нейропатиями черепных и периферических нервов, энцефалопатиями на фоне соматических заболеваний, последствиями черепно-мозговых травм. В нашем отделении проходят поддерживающую терапию люди с прогрессирующими заболеваниями нервной системы, такими как рассеянный склероз, болезнь Паркинсона и другие. Очень расстраивает то, что средний возраст наших пациентов за последние годы значительно помолодел. К нам попадает огромное количество молодых людей (до 35 лет) с болями, связанными с длительной статической нагрузкой на шейный отдел позвоночника, в развитии которых, по моему мнению, имеет огромное значение увлеченность различными гаджетами.

– Как эти боли отличаются от других?

– Есть достаточно четкий симптомокомплекс. После длительной работы за компьютером у человека возникает скованность, возможно даже, боль в затылочной области, чаще односторонняя, которая постепенно распространяется на теменные области, а затем на всю голову. Далее возникает тяжесть в голове, ощущение тяжести век, возможно, мушки перед глазами, писк или звон в ушах, головокружение и даже покачивание предметов вокруг. Все это может сопровождаться тревожными расстройствами, снижением настроения, нарушением сна.

– При таких симптомах человек побежит делать МРТ головного мозга...

– Если головная боль или головокружение возникают впервые, или привычная боль меняет свой характер, становится более выраженной интенсивной, продолжительной по времени, или же у вас появляется какая-то симптоматика, с которой вы ранее никогда не встречались, например, резкая потеря или снижение зрения, обоняния, слуха, появляется двоение предметов, возникают сложности с речью, остро возникает слабость или онемение в конечностях, я бы тоже настоятельно порекомендовала сходить и сделать магниторезонансную томографию головного мозга. Потому что опухоли молодеют, демиелинизирующих заболеваний (прогрессирующие заболевания центральной нервной системы, например, рассеянный склероз – РИА «Омск-информ») в молодом возрасте тоже очень много. И потом, вы знаете, здесь присутствует некоторый момент психотерапии. Потому что первое, о чем думает человек, когда у него заболела голова, это не шейный остеохондроз, не переутомление, не психогенные головные боли или головные боли, обусловленные изменением сосудистого тонуса, что бывает при вегетососудистой дистонии, например, а естественно, опухоль. А если какая-то навязчивая мысль в нас поселилась, мы начинаем себя накручивать, что усугубляет состояние и запускает порочный круг – стрессы вызывают различные вегетативные реакции, такие, например, как спазм сосудов, что, в свою очередь, снижает приток крови и питательных веществ к клеткам головного мозга, этим самым усугубляя состояние. Так что лучше пойти сделать МРТ и успокоить себя. И если опухоли нет – выдохнуть с облегчением и записаться на прием к неврологу.

– Какое лечение назначается при неврологических заболеваниях?

– Лекарственные препараты, массаж, мануальная терапия. Но каждому человеку лечение подбирается индивидуально в зависимости от возраста, соматики и особенностей течения заболевания.

– Каким препаратам отдаете предпочтение, назначая лечение: российским или зарубежным?

– Однозначно ответить на этот вопрос сложно. Есть очень достойные как российские, так и зарубежные препараты.

– Всегда ли спокойно в дневном стационаре? Или бывают случаи, требующие экстренной мобилизации персонала?

– Мы имеем дело с очень сложным механизмом – человеческим организмом, и никто не может нам сказать, какую реакцию он выдаст на лечение сегодня или завтра. Мы используем огромный спектр лекарств, каждое из которых в любое время может вызвать множество побочных и аллергических реакций у пациентов. Даже на привычный препарат, который пациент прекрасно переносил многие годы, вдруг на 10-й или 20-й раз введения может возникнуть аллергическая реакция от кожной сыпи до анафилактического шока. У нас бывали подобные случаи, но лично я в спасении таких пациентов не участвовала.

– А вообще приходилось спасать чью-то жизнь?

– Экстренную помощь приходилось оказывать дважды. И оба раза в самолете. Один раз кормящей маме стало плохо, и это было связано, по всей видимости, с отравлением. Надо сказать, что со мной всегда путешествует чемоданчик лекарств на все случаи жизни. Но кормящая мама – это особый пациент, пришлось справляться без чемоданчика. К концу полета девушке стало лучше, и сразу после посадки я передала ее в надежные руки врачей инфекционной больницы. В другой раз у женщины случился приступ мигрени. Это уже по моей специальности, поэтому помощь оказала оперативно. Реанимационных мероприятий пока не приходилось проводить, но я бы, конечно, сделала все, что от врача требуется. Вот только я очень чувствительный и эмоциональный человек, переношу на себя проблемы пациентов, поэтому еще две-три недели ходила бы под впечатлением, ложилась бы с этим и вставала.

– Не думаете, что с годами такое отношение к пациентам пройдет?

– Мне еще в институте говорили, что все это молодость, с возрастом излишне трепетное отношение к людям проходит, но у меня такой склад характера. Уже три года работаю, пока ничего не поменялось. Считаю, что человеческое отношение к пациенту, желание прочувствовать его внутренние проблемы помогает ему быстрее открыться доктору, а это, в свою очередь, помогает нам, врачам, быстрее докопаться до сути и выбрать нужную тактику лечения заболевания.

– Почему вы выбрали медицину?

– Мне кажется, медицина выбрала меня. Я не из династии врачей, моя мама – педагог, а папа – инженер. До 9-го класса я ходила в художественную школу и думала, что буду архитектором-дизайнером. А как-то пошла навестить свою бабушку в больницу: прошлась по коридору, почувствовала запах лекарств, увидела людей в белых халатах и поняла – это то, с чем я хочу связать свою жизнь. Во мне все кардинально переменилось. Я поменяла школу, выбрала класс с медицинским уклоном. Потом пошла на курсы, поступила в медицинский институт на бюджетное отделение, окончила его с красным дипломом. Далее была ординатура, которую тоже окончила на «отлично».

– Сложно было учиться?

– Учиться было очень сложно в том плане, что базы института разбросаны по всему городу, проходилось много ездить, при этом ежедневно усваивать огромные объемы информации. Но медицина очень интересна, она – как пирамидка: если ты не знаешь основы, тебе в дальнейшем будет трудно. Если с самого начала подробно занимался и физиологией, и анатомией, получается глубже оценить и понять смысл процессов, происходящих в организме, более точно диагностировать заболевание и подобрать эффективное лечение. Ты учишь одну базу, вторую, третью, а потом уже не зазубриваешь, а складываешь в голове определенные пазлы, и это очень интересно, как математика. То есть если подходить к медицине с самого начала досконально, то она очень интересна. Я ни разу не пожалела, что выбрала эту профессию, и до сегодняшнего дня медицина – это главное призвание моей жизни. Я люблю свою работу и даже скучаю по ней, будучи в отпуске.

– Что было самым трудным в начале трудовой деятельности?

– Правильно организовать свое рабочее время. Но я очень быстро с этим справилась, в течение двух-трех дней. Ну и, конечно, влиться в коллектив – если тебя не принимают, будет тяжело работать. У нас коллектив очень хороший. Огромное уважением я испытываю ко всем коллегам. Наш главный врач Вадим Григорьевич Бережной вообще за молодежь, если у тебя возникает какая-то идея, он по возможности поддерживает. Он постоянно что-то новое привносит в нашу работу. Вадим Григорьевич рассказал вам в интервью, что грезит о создании на базе клиники большого центра вертебрологии по лечению спинальной патологии, чтобы как можно меньше было неврологического дефицита у пациентов после спинальных травм и переломов. Мне это тоже очень интересно, есть определенная перспектива как для невролога. Ведь таких травм очень много, и как правило пациенты – молодые люди 20-30 лет. А чем раньше оказать им квалифицированную помощь, тем больше вероятность сохранить у них и движение в конечностях, и чувствительность. Для меня это будет приоритетным направлением. Очень бы хотелось, чтобы это осуществилось.

– А большое количество бумажной работы не разочаровало?

– Я современный человек, поэтому веду электронные истории болезни. Мне так легче – это создает мне архив пациентов, которых я могу наблюдать в динамике.

– Не тесно вам в рамках дневного стационара? Наверное, хочется чего-то более глобального?

– Естественно, когда тебе 17 лет, ты хочешь быть гениальным врачом, хочешь придумать лекарство от рака, вылечить ВИЧ, каждый день проводить сложнейшие операции на сердце или заниматься опухолями головного мозга, ездить по всему миру, спасать детей в Африке... Были такие глобальные желания. Но сейчас я понимаю, что работа на местах тоже нужна, должны быть специалисты, которые будут заниматься огромным количеством пациентов в обычных поликлиниках и больницах. Не всем быть хирургами и спасателями.

– Не задумывались над темой кандидатской диссертации?

– Конечно, хочется двигаться и в научном плане, и в клиническом. Хочется новых методик. Если почувствую в себе силы, с удовольствием поступлю в аспирантуру.

– Как вы относитесь к возвращению распределения выпускников медвузов?

– Когда мы заканчивали институт, уже шли разговоры о возвращении распределения, и тогда меня это очень пугало. Я считаю, что человек должен иметь право выбора. Если он хочет ехать в район – это его право, но если он хочет работать в городе – должен остаться. А чтобы хотели ехать, нужно подходить правильнее к вопросу мотивации молодых специалистов. Медики – не богатые люди, поэтому увеличения заработной платы, создания достойных условий работы и обеспечения жильем будет вполне достаточно для того, чтобы молодежь поехала в село. Могу сказать за себя, как человека, который день и ночь учился: мне бы не хотелось, чтобы кто-то извне за меня принимал решения.

– На ваш взгляд, как можно повысить изрядно пострадавший престиж профессии врача?

– Да, сегодня врачей, к сожалению, не уважают. Хотя ни для кого не секрет, что профессия врача является одной из важнейших и высокооплачиваемых в большинстве стран мира. И это абсолютно обоснованно, потому что мы сталкиваемся с самым важным, что есть у человека – с его здоровьем и его жизнью. В медицине не должно быть случайных людей, только самые лучшие, целеустремленные, самые ответственные, добрые и внимательные. Люди, которые осознанно выбирают эту работу. А со стороны государства за достойную работу должна быть достойная плата. Если мы соберем лучших из лучших и оставим их на низкой материальной базе, у общества уважения к врачам не прибавится. Нужно, чтобы и в профессию было сложно попасть, и она была высокооплачиваемой.

– То есть отсеивать случайных людей из профессии нужно еще в вузе?

– Однозначно, да. Я бы без раздумий убрала коммерческое обучение в медвузах и ввела строгий конкурс и справедливый отбор. Думаю, что когда-нибудь так и будет.

– Как к вашей работе относится семья?

– Родители мной очень гордятся. У меня замечательный муж, кстати, не врач. Говорят, врачам трудно не с врачами, и я тоже думала, что должна выйти замуж только за врача, потому что общих интересов у меня больше ни с кем быть не может. Но мне повезло – мы с моим мужем гармонично сосуществуем.

– Что пожелаете нашим читателям?

– Надо быть чуточку добрее и внимательнее друг к другу. У нас очень сложная жизнь, много врагов извне, и если мы еще сами озлобимся, это ни к чему хорошему не приведет. Доброта – это залог дальнейшего развития нашего общества.

Наталья Чебакова

Фото Татьяны Шакировой