Сергей ТУМОРИН: «Операция – это всегда риск. Здесь чудес не бывает»

Врач-вертебролог Клинического медико-хирургического центра рассказывает о заболеваниях позвоночника, об уникальных операциях и о том, почему приходится отказывать пациентам.

Сергея Николаевича Туморина можно назвать родоначальником омской вертебрологии. Уже много лет он занимается лечением врожденных и приобретенных болезней позвоночника хирургическим путем. То, что делают доктора его отделения, не делает в Омске никто. Сложнейшие операции на позвоночнике позволяют людям встать на ноги, вернуть их к жизни без боли и отчаяния.

В этом году Сергей Туморин стал победителем регионального конкурса «Лучший врач Омской области». 36 лет работы в медицине были заслуженно отмечены наградой.

Мы встретились с известным омским вертебрологом и расспросили о начале его профессионального пути, о работе отделения вертебрологии и, конечно же, о том, что сделано и предстоит еще сделать. Сергей Николаевич оказался очень скромным и немногословным. Внешне строгий перед нами он раскрылся, мы увидели добродушного человека, для которого то, чем он занимается, главное дело жизни.

– Сергей Николаевич, расскажите о себе, как пришли в профессию?

– Родился я в Омске в семье врачей. Отец был хирургом, а мать стоматологом. После окончания медицинского института проходил интернатуру по хирургии в медсанчасти №1. Потом работал в травмпункте поликлиники № 11 на Левом берегу и как хирург, и как травматолог. В 1981 году меня пригласили в областную травматолого-ортопедическую больницу в травматологическое отделение. Сначала принимали неотложку. Там я прошел через все, что мог пройти: операции на животе, острые травмы, операции на легких, трепанации черепа. Затем занимался переломами бедра, голени, плеча, ключицы, лодыжки – всей травмой, которая есть. Работал там с Анатолием Николаевичем Горячевым, Львом Сергеевичем Поповым и Эдуардом Леонидовичем Степаненко, который руководил отделением. У них всему научился.

Помню забавный случай, который произошел в конце 80-х – начале 90-х. Годы были известные, в одной из бандитских разборок пострадал человек – автоматная пуля попала в пространство спинного мозга. Вызывают меня в воскресенье на работу. Лев Сергеевич ламинэктомию сделал (удаление небольшого участка костной ткани позвонка – прим. ред.), а пулю найти не может. Стали вместе искать – не можем найти. Что делать, не знаем, пулю ведь нельзя там оставлять. И тут Лев Сергеевич говорит: «Я вспомнил, по пособию военной практики надо потрясти больного за ноги». Он берет и трясет пациента за ноги, и пуля выпадает. Пациент после этого выздоровел.

Анатолий Николаевич Горячев в то время делал операции на позвоночнике, я ему ассистировал. Сначала мы делали 5-6 операций в год, потом больше и дошли до 60. Он меня отправлял в Новокузнецк, Хабаровск, другие города смотреть, как работают ведущие врачи. Я набирал опыт, привозил новые методики. Время шло, и я постепенно стал оперировать сам. Собрал свою команду, мы ездили учиться в Москву, Санкт-Петербург, Испанию, Германию, Чехию. До 2006 базировались в больнице на улице Музейной, а потом произошло ее объединение с МСЧ-10. Так мы перешли работать в Клинический медико-хирургический центр. Сначала у нас было 4 палаты по всем этажам, а потом нам выделили отделение на 20 коек стационара плюс 10 коек дневного стационара. Уже третий год отделение имеет свой постоянный дом.

– Объясните, что такое вертебрология?

– «Вертебра» – это позвоночник, а вертебрология – лечение заболеваний позвоночника. Это достаточно сложное и в то же время интересное направление медицины. Нам приходится работать на стыке травматологии и ортопедии, неврологии, и нейрохирургии, потому что позвоночник – это не только позвонки и диски, но и мышцы, связки, сосуды, нервы и спинной мозг – важнейшая часть центральной нервной системы.

– С какими заболеваниями приходится сталкиваться чаще всего?

– В основном мы занимаемся дегенеративными (разрушающими) заболеваниями позвоночника: это остеохондрозы, листезы, стенозы позвоночного канала, грыжи дисков, нестабильности и смещения позвонков. Лечим врожденные аномалии и сколиозы, травмы и последствия травм (переломы позвоночника осложненные и неосложненные). Еще одно направление, которым занимаемся, – это воспалительные заболевания позвоночника, среди них – остеомиелит, поражение тел позвонков на всех уровнях и опухоли тел позвонков.

– Опухоли? Разве ими не онкологи занимаются?

– Опухоли бывают разные. Есть гемангиома – доброкачественная сосудистая опухоль, разрушающая позвонки. Увеличиваясь в размере, она может раздвигать и истончать костную ткань позвонка, что осложняется его переломом при физической нагрузке. В таких случаях показано ее удаление. А есть раковые опухоли, которые находятся где-то в желудке, печени, почках, легких или предстательной железе и дают метастаз в позвоночник, тем самым поражают тело позвонка и сдавливают спинной мозг. Это, в конце концов, приводит к тому, что у пациента отказывают ноги. Два года назад КМХЦ (единственный в области) получил лицензию на проведение таких вмешательств. Операция паллиативная, то есть мы не удаляем всю опухоль, ее удалить невозможно, а убираем давление на спинной мозг, и таким образом облегчаем социальное состояние человека. А онкологи занимаются дальнейшим его лечением.

– В чем уникальность вашего отделения, какие еще операции здесь выполняются?

– Ну, например, операции по устранению сложных стенозов (сужение позвоночного канала – прим. ред.). Этой патологией сегодня занимаются Новосибирск, Тюмень, Москва, Краснодар, Санкт-Петербург, Иркутск и Омск. Операция была внедрена еще в 2002 году. Тогда к нам приезжал профессор Бертаньоли из Германии, который показывал ее технику. Много пришлось потрудиться, закупили и инструментарий, и многофункциональный операционный стол с контролем прямой и боковой проекции. Стали делать несколько сложных манипуляций за одну операцию, переворачивая больного. Сначала оперировали по 6-8 часов, сейчас по 2-2,5 часа. Еще одна очень сложная и затратная операция – по устранению тяжелого сколиоза (выпрямление позвоночника – прим. ред.), на нее нам дают всего по пять квот в год. Мы можем больше, но все упирается в финансы. В перспективе хотим заняться врожденными листезами – это смещения позвонков, которые тяжело устраняются. Мои ординаторы ездили в Германию, смотрели, как делают там. Операция представляет собой несколько очень сложных манипуляций, которые, я думаю, мы со временем сможем внедрить. За год через отделение проходит 450 пациентов, делается 260 высокотехнологичных операций. Это, конечно, не 40-50, как 10 лет назад, но все же очень мало – потребности значительно выше. Руки есть, рабочие силы есть, а денег у государства нет.

– Но как было раньше и как сейчас, все равно далеко шагнули.

– Безусловно, это просто не сравнить. Сейчас все делается, чтобы облегчить нашу работу и сократить период восстановления пациента после оперативного вмешательства. Нас за три года очень сильно оснастили оборудованием. При остеохондрозах, стенозах используем ультразвук, который отрезает кость свободно, не поражая твердую мозговую оболочку, останавливаясь перед мягкими тканями. Очень прогрессивно используем ранорасширители, которые крепятся к столу и дают возможность врачу работать без посторонней помощи. Хирургические светильники сейчас позволяют направить свет вглубь раны, а раньше мы работали почти вслепую, было очень сложно. В операционной у нас стоит специальный оптический аппарат, который позволяет делать рентген, не перемещая пациента. Мы постоянно следим за всем, что нового происходит, какие технологии внедряются, какую аппаратуру выпускают и стараемся вводить это у себя в отделении.

– Операции малоинвазивные?

– Для малоинвазивных операций нужны четкие, ясные показания, которых очень мало в вертебрологии. Операции на позвоночнике очень сложные, объемные, длительные и некоторые через три прокола сделать невозможно, приходится работать открытым способом.

– К вам попадают уже с серьезным недугом. Но все начинается с банальной боли в спине. На что следует обращать внимание, чтобы не запустить болезнь?

– Если заболела спина, начните с похода к неврологу, который должен обследовать и направить на МРТ. Меня всегда удивляет, как можно лечить без обследования. Например, ставят диагноз «остеохондроз» и лечат его, через полгода делают МРТ, а там метастазы уже отдают в спинной мозг, и у человека ноги отказывают. В таких случаях оперировать смысла нет, потому что пациент уже не восстановится. Поэтому сначала нужно поставить правильный диагноз. Нет диагноза – нет лечения.

– Получается, МРТ – это главное, на что смотрит врач?

– Главное, конечно, симптомы: почему болит, когда начались боли, какие они и так далее. Иногда пациент говорит: все нормально было, заболел вчера. Начинаешь разговаривать, заставляешь вспоминать, может где-то простуда была или еще что-то, а при этом выясняется, что у него еще и хроническое заболевание. Дело в том, что если в ослабленный организм попала инфекция, она может оседать на краю тела позвонка, потом проникает в диск, который разрушается, а дальше разрушается все тело позвонка. Нужно сначала хорошо пообщаться с пациентом, а не лечить рентгенограмму.

– При возникновении проблем многие начинают искать специалистов за границей или в других регионах. Стоит ли это делать?

– Это выбор каждого. У кого денег много, он поедет за границу. Бывает, что мы отказываем в операции, тогда люди тоже начинают искать другие пути.

– А почему отказываете?

– Сегодня анестезиологические возможности позволяют нам брать пациентов даже старше 70 лет. Однако зачастую в таком возрасте у человека много сопутствующих заболеваний, неизвестно, как поведет себя организм, да и восстановление после операции очень тяжелое. Есть патология, есть показания, но не всегда операция – это выход. Не факт, что будет лучше. Таким пациентам я советую лечебную физкультуру, санаторно-курортное лечение, грязи, ванны, что облегчит боль.

– Есть ли какие-то методы профилактики заболеваний позвоночника?

– Нужно заниматься собой постоянно, движение должно быть обязательно: либо гимнастика, либо ходьба, либо плавание. Не умеете плавать, висите в воде – расслабление мышц хорошо влияет на позвоночник. Но все должно быть в меру, не нужно перегружать себя, так же, как и в питании. Когда вес пациента превышает норму в два раза, я его на операцию не возьму, потому что он сломает вживленную металлоконструкцию. Отправляю худеть хотя бы на 20 кг. Иногда бывает, они сбросят этот вес – и болевые синдромы проходят. Не нужно себя запускать, а потом рассчитывать на то, что врач даст таблетку и вылечит. Нет такой таблетки. Во многом здоровье пациента зависит от него самого.

– Еще раз поздравляем Вас с победой в конкурсе. Как удалось победить?

– Наш главный врач КМХЦ Вадим Григорьевич Бережной буквально настоял, чтобы я поучаствовал. И я просто сел и написал все, что удалось сделать за эти годы. А сделано немало. Еще мне хочется в нашем отделении ввести новую технологию по удалению метастаз позвоночника одним блоком, это одна большая тяжелая операция  для пациента и крайне сложная для хирурга. Но после нее качество жизни человека кардинально улучшается. Сейчас к ней пока готовимся, но обязательно сделаем. Тогда и на пенсию можно.

– Есть достойные продолжатели?

– Да, все четыре врача нашего отделения работают на одном уровне. Мы – одна команда.

– Сергей Николаевич, Вы столько работаете, время на семью остается? Расскажите о ней.

– Остается немного. Жена – врач, работает на кафедре эпидемиологии. Дети выросли уже. Леонид Сергеевич работает вертебрологом в Ярославле. Дочь – домохозяйка. У меня четыре внучки, старшая в этом году закончила школу, будет поступать на художественный факультет, остальные маленькие еще – от года до 5 лет.

– А увлечения у Вас есть?

– Я играю в бадминтон. Ракетку взял в руки еще в далеком 1981 году, с 1984-го играю в команде. У нас собрался хороший коллектив партнеров-медиков. Два раза в неделю устраиваем соревнования, участвуем в турнирах. Еще люблю рыбалку.

– Какую самую большую рыбу поймали?

– Нельму на 1,5 кг, на Иртыше. Сначала нельму, а за ней сразу щуку примерно на килограмм. Рыбалка сразу была закончена (смеется).

– У Вас над столом висит икона, Вы верите в Бога?

– Я в Бога не верю, но он верит в меня (улыбается). А икону нам подарил батюшка, которого мы оперировали с переломом позвоночника. Он выздоровел, пришел и осветил наше отделение.

– А в чудо?

– В чудо тоже не верю. Операция – это всегда риск, здесь чудес не бывает. И хоть все технологии уже отработаны в совершенстве, у пациентов бывают осложнения, такие, которые мы предсказать не можем, хотя проводим профилактику. У каждого организма свои возможности. Одно могу сказать – настрой должен быть позитивным, тогда многое можно преодолеть.