Ольга КУПРЯКОВА: «Ни один доктор сознательно не навредит больному»

Врач-неонатолог со стажем рассказывает о своей работе, о недоверии к врачу, о нехватке специалистов и о том, как вырастить ребенка здоровым.

Никто не помнит себя в утробе и новорожденным, но все самое важное и ценное закладывается именно в это время. У неонатологов даже есть такое выражение «Все мы родом из детства». О том, какими рождаются современные дети, почему они болеют, к чему приводит самолечение и безответственность родителей, а также о проблемах в жизни врачей, мы поговорили с врачом-неонатологом, заместителем главного врача по детству и родовспоможению Исилькульской центральной районной больницы Ольгой Купряковой.

– Ольга Леонидовна, чем занимается неонатолог?

– Наблюдением за здоровьем новорожденных и их лечением. Именно в этом возрасте у детей могут быть выявлены заболевания, которые в будущем способны привести к осложнениям и инвалидности. Задача неонатолога – предотвратить эти процессы, диагностировать болезнь и назначить необходимое лечение. Неонатология – это основа жизни, которая тесно переплетается с гинекологией и акушерством, мы и работаем в одной команде. Самая главная наша задача – помочь ребеночку, который только родился, войти в этот мир без стрессов, хорошо адаптироваться. Неонатолог присутствует на родах и сразу же после рождения ребенка принимает его из рук акушерки на осмотр и обследование.

– А кто по попке малыша хлопает?

– По попке не хлопаем, это стресс для ребенка. Хотя раньше такое практиковалось, и даже водой опрыскивали. Сейчас признали, что все эти методы излишни. Если ребеночек розовенький и хорошо дышит, зачем ему лишние нагрузки? Он точно так же, как и мама трудился – прошел большой путь, устал, поэтому его надо как можно меньше трогать, дать ему отдохнуть.

– Сколько детишек проходит через Ваши руки?

– Обычно мы принимаем 400–500 родов в год, но в этом году чуть поменьше, везде идет снижение рождаемости.

– Были ли случаи, когда приходилось экстренные меры принимать?

– Каждый случай, каждые роды непредсказуемы. Вроде все идет хорошо, но никто не знает, как будет вести себя ребеночек. Поэтому бригада всегда в напряжении, всегда наготове. У нас есть определенный алгоритм, как действовать в чрезвычайной ситуации. Работаем совместно с реаниматологами, плюс нам очень хорошо помогают коллеги из областной больницы, с которыми мы консультируемся либо по телефону, либо они к нам приезжают. В сложных случаях гинекологи заранее оценивают состояние женщины и либо принимают решение о ее переводе в областной роддом на родоразрешение, либо, если времени мало, вызывают санавиацию на «себя». Огромную помощь нам оказывает современное оборудование. Я все думаю, как мы без него раньше жили! Сейчас мы по оборудованию и оснащению не уступаем областной детской больнице, у нас есть и дыхательная аппаратура, и кувезы, и следящая аппаратура – все, что нужно, чтобы выходить новорожденных, нуждающихся в помощи, недоношенных детей.

– То есть вы не считаете себя отрезанными от мира?

– Нет, конечно. Мы чувствуем поддержку омских коллег, всегда знаем, что нам помогут. Без этого невозможно – один в поле не воин. К тому же все меняется так быстро, что надо успевать, постоянно учиться, развиваться. Мы и в Омск ездим на семинары, участвуем в вебинарах, телеконференциях, и в своей больнице стараемся не «застаиваться». Если кто-то нашел интересную лекцию или статью, то обязательно принесет, прочитает и разберет со всеми. Если сталкиваемся со сложным случаем, лечим больного совместно с коллегами из областного родильного дома, областной клинической больницы до перевода в областной центр. Потом интересуемся, как дела у нашего ребеночка, как наблюдать за ним уже на участке, как лучше поступить, какие ошибки в будущем учесть.

– Вы считаете себя асом?

– Нет, что вы! Конечно, подсказать, научить могу, но дело в том, что и у коллег, и даже у молодежи есть чему поучиться. Они, молодые, совершенно другие, но тем не менее грамотные, целеустремленные, пытаются перенять что-то от старшего поколения, прислушиваются к замечаниям, участвуют в обсуждении. По крайней мере те, кого я вижу, именно такие. Смотришь на них и веришь, что у нашей медицины есть будущее.

– Но молодежь не очень-то хочет идти в профессию, а особенно ехать в село.

– Согласна, не рвется. Но чтобы не было здесь густо, а там пусто, нужно вернуться к распределению выпускников медицинских вузов. К тому же для молодого доктора маленький городок или поселок – это путевка в жизнь, учеба, которую нигде больше не получишь. Я начинала работать в Забайкалье, где на район было всего 10 врачей. Приходилось и первую помощь оказывать, и в роли анестезиолога выступать, и в роли хирурга – ножевые ранения латать. Ты одна, и больше никого не будет, хочешь не хочешь – надо делать. Но зато потом получаешь такое удовлетворение от того, что ты помог человеку. Его ни с чем не сравнить.

– Ольга Леонидовна, давайте вернемся к детишкам. Какими они рождаются, такими же, как и 30 лет назад?

– К сожалению, менее здоровыми, чем раньше, но самое страшное, что некоторые из них оказываются не нужными своим мамам. Сейчас новорожденный с первого дня лежит с мамой, но вместо того, чтобы общаться с ребеночком, женщина от телефона не отлипает. А ведь роддом – это то место, где не нужно стирать, готовить, убирать квартиру, зато есть время наладить контакт с малышом. И крайне редко, кто пользуется этим моментом. Чаще наоборот – раздражаются. А ведь только представьте, малыш пришел в незнакомый ему мир, где у него должен быть защитник – мама. А если мама раздражена и ей некогда им заниматься, он понимает, что чужой в этом чужом мире. Это страшно. Мне всегда обидно за таких детей.

За ребенком нужно наблюдать, прислушиваться к нему, тогда и ему будет спокойно, и маме хорошо. Вот животные не разговаривают, но мы выполняем все их желания, потому что они нам показывают, чего хотят. Маленькие дети точно так же подают знаки: они по-разному плачут, когда хотят кушать, когда им неудобно, когда мокрые, когда хотят на ручки. Вот простой пример: у ребенка болит живот, он плачет, а мама ходит и трясет его. Но если у нее болит живот, она же не прыгает. Положите ребеночка на себя или на папин живот – он согреется, успокоится. Папы чаще не раздражены, ребенку у него спокойнее. Мама, которая нервничает, выступает в этот момент как «угроза», ребенок начинает плакать.

– Ну разве врачи не должны мамам подсказывать, как наладить этот контакт?

– Подсказываем, но, к сожалению, нас не всегда слушают. Особенно это касается беременных женщин, которые иногда ведут себя безответственно по отношению к детям. Для того чтобы доказать женщине, что ее ребенку в утробе плохо, требуется очень много усилий, работаем все – гинекологи, педиатры, привлекаем психолога. Не слушают, а когда происходит что-то, они говорят, что им никто не объяснял. Очень хорошо запомнился мне случай, когда у беременной женщины диагностировали тяжелое заболевание крови, которое необходимо было лечить. По медицинским показаниям ей советовали прервать беременность, чтобы незамедлительно начать лечение, к тому же у нее уже было четверо детей. Но семья была верующая, муж и ее мать сказали: «Нет, пусть рожает». В результате все пять детей остались без мамы. Что это, как не безответственность?! Хотя у всех есть право выбора, но детей в данной ситуации не спросили.

– Может все идет от недоверия? Почему пациенты перестали верить врачам?

– Сейчас очень много всего печатается и транслируется, рассказываются шокирующие истории о том, какие плохие врачи. Но всегда говорят правду одной стороны и никогда не спрашивают другую. Случилась беда, все об этом написали, но никто не пишет, что врачи-то предупреждали, пытались сделать и делали все, чтобы предотвратить беду. Начинаются расследования, судебные разбирательства. Столько это стоит сил, эмоций, а опустошение какое! И это все нужно выдержать и работать дальше. Эти жалобы настолько отвлекают докторов, что многие уходят из профессии.

– А пациенты тем временем начинают лечиться сами…

– О самолечении я всегда говорю с сожалением. Меня озадачивает то, что провизоры в аптеках с легкостью продают препараты, хотя должны настоятельно рекомендовать обратиться к врачу. Вы, взрослые, можете над собой хоть какие эксперименты проводить, но на детях этого делать нельзя! Даже ОРЗ в одной семье у каждого по-разному течет, потому что каждый организм индивидуален. Еще сейчас модно стало пить одноразово антибиотик, даже от температуры принимают, и результата мы уже добились – развилась устойчивость к антибиотикам. Это страшно, отсюда плачевные результаты, когда терапия не помогает, а врачи оказываются бессильны.

– Если дети часто болеют респираторными заболеваниями, как этого избежать?

– Как бы парадоксально это ни звучало, дети должны болеть, чтобы жить в этом мире. Конечно, не до года, когда они практически находятся дома. Первый год в садике ребенок болеет часто и чуть продолжительнее. Второй год – реже, третий и четвертый – еще реже, к школе ребенок уже нарабатывает свой иммунитет к болезням и практически не болеет. Когда приходит в новый коллектив, снова может заболеть, но потом и там адаптируется. Старшие дети уже болеют намного реже. Если ребенок пошел в садик и болеет 5–6 раз в год – это нормально, но только первый год, Если чаще, надо обследовать ребенка, а также его родителей. Как правило, выясняется, что они носители какой-то инфекции. Кроме того, перед тем, как отдать ребенка в сад, его необходимо подготовить: получить необходимые прививки, приучить к режиму, закалять его. Тогда и болеть он будет реже.

– Как Вы относитесь к вакцинации?

– Я очень хорошо отношусь к прививкам, потому что при правильном подходе защита срабатывает практически на 100 %, а наша задача – защитить конкретного ребенка. Однако к вакцинации нужно подходить серьезно, если у ребенка перед прививкой был контакт с носителем вируса или он сам болеет, то лучше перенести время прививки. Часто родители упускают это из виду, а потом говорят, что прививка виновата. Но это не так. Осложнений на прививку практически нет, лично я не видела, а польза – очевидна. Возьмем грипп, самая главная задача вакцины – не дать развиться осложнениям, к которым он может привести. И мы реально видим, где хорошо привились, там болеют легче, практически нет осложнений, быстро идет выздоровление. Непривитые, наоборот, болеют тяжело, у них много осложнений, доходит даже до реанимации. Потом они тоже начинают прививаться, но зачем нужно было рисковать собственным здоровьем, если можно предотвратить заболевание?!

– Приходилось ли Вам оказывать помощь прямо на улице?

– Приходилось, но сейчас нас в такие рамки поставили, что боишься сделать что-то лишнее. Чтобы оказать помощь, нужно взять согласие человека, в ином случае получается, что мы переступаем порог дозволенного. Как его взять, если человек без сознания, например? Дальше, чтобы оказывать помощь больному с определенной патологией, я должна иметь сертификат по этой специальности. Допустим, я спасла – молодец, а если нет – родственники больного подадут в суд и выиграют дело. И не оказывать помощи я не имею права. Поэтому, если вдруг такое случается – конечно, оказываем и просим вызвать на помощь бригаду скорой помощи. За свою жизнь я не видела ни одного доктора, который бы пытался сознательно навредить больному. Трагический исход – это либо случайность, либо позднее обращение больного. И здесь важно, чтобы пациенты понимали – не нужно затягивать с лечением. Если запущен механизм болезни, то до определенного момента есть точка «возврата». Но если она пройдена, то что бы мы ни делали, какие бы усилия ни прилагали, какие бы современные препараты ни применяли, помочь уже не сможем. Мы не Боги. Мы – люди, и мы переживаем за каждого своего пациента. Если случай заканчивается плачевно, никто из врачей не остается равнодушным, все сопереживают вместе с родными пациента. Мы анализируем каждый такой случай, пытаемся понять, что мы могли еще предпринять, могли ли мы этого избежать и когда наступила та самая грань безвозвратного.

– Успех лечения зависит от правильно поставленного диагноза. Что Вам помогает это сделать – опыт или полученные знания?

– Моим учителем была Валентина Павловна Бисярина, которая говорила: «Один и тот же симптом может быть у тысячи заболеваний, и честь врачу, если он может из тысячи заболеваний найти правильное как можно быстрее». Опыт, конечно, играет роль, иногда просто срабатывает интуиция, а чаще пользуемся дополнительными источниками по той или иной патологии, советуемся с коллегами, проводим дополнительные исследования,  проводим консилиумы, вызываем на консультации областных специалистов.

– Каким по-Вашему должен быть врач?

– Он должен любить свою специальность, уметь работать в коллективе, искать новое и не переставать пополнять багаж знаний не только по своей, но и по смежным специальностям. Если чуть-чуть выпал из обоймы, очень тяжело туда вернуться.

– Как Вы попали в профессию?

– Родные рассказывали, что я с детства всех лечила, поэтому, когда выбрала эту профессию, никто даже не удивился. Сама же я помню, что часто болела и всегда с обожанием смотрела на врача-педиатра Валентину Ивановну Быструшкину, которая мною занималась. Думаю, благодаря ей к 6–7 классу я точно знала, что буду детским врачом. И ни на день, ни на час, ни на минуту не пожалела об этом.

– А в Исилькульской больнице как оказались?

– Мое детство прошло в Исилькуле, родители сюда переехали, когда мне было 5 лет. После школы окончила Омский медицинский институт и по распределению уехала работать в Читинскую область. Через шесть лет вернулась на родину и пришла работать в детское отделение Исилькульской ЦРБ.

– Расскажите о своей семье, в ней есть еще врачи?

– Папа был педагогом, мама тоже работала в школе – секретарем. Мой единственный сын занимается машинами. А вот жена моего брата – врач-гинеколог, мы вместе работаем, и у нас сложился хороший тандем. В медицине и племянница – работает фельдшером на скорой помощи.

– Ваша работа очень ответственная. Каким способом снимаете стресс, как отдыхаете?

– У меня есть две стрессоснимательницы – кошки. Люблю вязать, читать, посмотреть хороший фильм, поработать на даче, что крайне редко получается. Люблю общаться с сыном и своей мамой, люблю наблюдать, как они общаются между собой, как пересекаются их интересы. Люблю встречаться со своими друзьями, хотя это тоже бывает крайне редко. В последние два года я ездила в отпуск в Крым, там очень красиво, есть на что посмотреть, много исторических мест. Но и у нас есть очень красивые места… Вообще, я счастливый человек, мне повезло с родителями, братом, сыном, друзьями. Мне повезло со всеми коллективами, в которых я работала, главными врачами, которые меня поддерживали и поддерживают, замечательными коллегами.

– Поделитесь, как научиться быть счастливыми?

– Надо быть оптимистом. С теми, кто дает положительные эмоции, поддерживать добрые отношения, и расставаться с теми, кто излучает негатив. К детям надо прислушиваться, они многому нас учат. Не бояться трудностей, постоянно стремиться к чему-то лучшему, тогда интересно будет жить. Просто любите эту жизнь – и все будет здорово!