Врач-хирург рассказала о работе в «красной зоне»: медики находились в сизах по нескольку часов, не думая ни о чем, кроме жизни пациентов.
Не хватит слов, чтобы выразить благодарность людям в белых халатах, которые, не думая о себе, отдают свои силы пациентам. Особенно достойны уважения врачи и медсестры, бросившиеся на борьбу с коронавирусом. Сегодня мы встретились с одной из них – хирургом хирургического отделения № 2 Клинического медико-хирургического центра Надеждой Дегтяревой.
– Надежда Сергеевна, женщина-хирург в нашем образе крупная дама с огромными руками, которая держит в зажиме сигарету и произносит в трубку: «Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов!». Как в фильме «Покровские ворота». Такая любого мужика за пояс заткнет. А вы маленькая и хрупкая…
– Я внутри сильная, с характером. Трудностей никогда не боялась, и мне нужна была такая работа, где я бы могла показать себя на уровне мужчин и даже посостязаться с ними.
– Был пример перед глазами?
– Моя мама – врач, начинала она оперирующим урологом, а сейчас уже длительное время работает в хосписе в 17-й больнице. Кстати, характер у меня мамин. Я и не думала о другой специальности, не видела себя ни гинекологом, ни терапевтом – только хирургом. Перед поступлением в вуз только подумала, если мне суждено стать хорошим врачом, приносить пользу людям, то, значит, у меня все получится. Так и вышло.
– Не разочаровались?
– Конечно, в медицине много подводных камней и отрицательных моментов. Но я люблю свою профессию. Помимо нашего стационара, совмещаю работу в КМСЧ-9 по неотложной помощи. Я получаю огромное удовольствие от того, что могу кому-то помочь и вижу плоды своих трудов – это помогает мне держаться на плаву. Бывают и тяжелые пациенты, и сложные операции, и ночные дежурства, но я справляюсь.
– Какие операции выполняете в отделении?
– До пандемии наше отделение специализировалось на плановой хирургической помощи пациентам с желчекаменной болезнью и грыжами любой локализации. Сейчас к нам поступают в основном неотложные пациенты с любыми патологиями. Мы должны определить, нуждается он в неотложной операции, в стационарном лечении или ему можно дать рекомендации и отпустить домой.
– Вы переживаете перед операцией?
– Конечно, переживаю, но потом переступаю порог операционной, и все эмоции остаются за дверью. Главное, знать и понимать, что ты делаешь. Бывает обидно, когда поступает пациент по неотложной помощи, ты все сделал, что от тебя зависит, а у него много осложнений и сопутствующих патологий, и он «уходит». Вот тогда очень переживаю. В плановой хирургии другое – пациенты полностью обследованные, прошедшие консервативное лечение, и осложнений практически не бывает.
– Вам пришлось работать в «красной зоне», расскажите об этом?
– Когда началась пандемия, мы даже не думали, что она докатится до Омска. Но события развивались стремительно. Сначала первые пациенты начали поступать в инфекционный стационар. Потом был определен список медучреждений, которые необходимо перепрофилировать в ковидные центры на случай распространения коронавирусной инфекции. Наша больница стояла четвертой в очереди, и мы думали, что до нас все равно не дойдет. Стали готовиться: прекратили плановый прием пациентов, освободили отделения под прием инфекционных больных и обустроили санпропускники и шлюзы, которые отсекают этажи от чистой зоны, составили списки людей, которые пойдут работать в «красную зону». У меня спросили: «Будешь работать?». Я ответила: «Если надо, буду». В апреле мы прошли обучение, ознакомились с клиническими рекомендациями по лечению и ведению пациентов с COVID-19, основанных на опыте тех стран, где пандемия уже бушевала, в первую очередь Китая.
– Было страшно?
– Естественно. Когда сталкиваешься с чем-то неизвестным, всегда страшно. Мы видели по телевизору, как люди бегали в масках и комбинезонах, спасая пациентов, и вот ты уже сам надеваешь этот защитный костюм и заходишь в шлюз. Первый раз, когда зашли в «красную зону», было не по себе, но быстро влились в работу. Нам повезло, потому что мы постепенно знакомились с коронавирусом. Сначала к нам привезли 50 вахтовиков – это были в основном здоровые мужчины без сопутствующих патологий, которые переносили заболевание в легкой или средней форме тяжести, но реанимационных не было. За две недели мы успели наработать тактику ведения таких пациентов. Потом в стационар начали привозить жителей города по неотложке. Стали появляться тяжелые пациенты, требующие тщательного наблюдения и ухода, и тогда мы столкнулись со всеми ужасами пандемии.
– Как выстраивалась работа в «красной зоне»?
– Работали по бригадам – сутки через двое. В нашей бригаде было четыре врача: я – старшая, хирург Сергей Олянин, ординатор Владислав Ноздряков и очень хороший, опытный доктор, терапевт дневного стационара Тамара Кендысь. Бригада была очень дружная. В зону старались заходить на шесть часов каждый и работали так, чтобы не оставлять лишней работы следующему, иногда приходилось и больше задерживаться. Но мы почему-то не думали ни о еде, ни о воде, ни о туалете, ни о том, что в костюме нечем дышать, а лето выдалось жарким – просто работали на адреналине. Требовалось обойти пациентов, при необходимости скорректировать лечение, определить из них самых тяжелых и обратить на них внимание врачей-реаниматологов. Параллельно привозили пациентов по неотложке, мы принимали их и сразу же определяли, тяжелый или нет, нуждается в реанимации и дополнительном кислороде или нет, назначали лечение, учитывая сопутствующую патологию. Сначала пациентов было около 100, потом стало 150, и тогда мы заходили в отделение уже по двое, потому что одному человеку нереально выполнить то, что необходимо. Самым тяжелым было ночное дежурство, так как ухудшение состояния больных коронавирусом, как правило, происходит в эти часы.
– Надежда Сергеевна, вы видели много больных, скажите, что в коронавирусе самое опасное?
– Наверное, первое – это непредсказуемость. Люди болеют совершенно по-разному – тот, кто, по логике, должен тяжело переносить заболевание, переносит незаметно, а есть молодые, здоровые люди, которые переносят очень тяжело, с последствиями. Второе – это смертность. У меня на глазах было много семейных трагедий. Например, в отделение поступают муж с женой, состояние мужа резко ухудшается, и он «уходит». На обходе женщина задает мне вопрос: «Вы не знаете, что с моим мужем, его утром перевели в реанимацию?» А я знаю, но как ей это сказать? Многие лежали у нас, а родственники в других больницах – умирали и здесь, и там. Все это происходило на наших глазах. Эмоционально было очень тяжело. Естественно, было напряжение и оттого, что рано или поздно это дойдет до моей семьи. Переживала за родителей.
– Дошло?
– Да, мама переболела в октябре в легкой форме, сидя на карантине. Мы с мужем переболели в декабре – я легко, а муж прошел через реанимацию, у него было поражение легких до 75 %. Слава богу, все обошлось, и я надеюсь, что в марте он выйдет на работу. Но я до сих пор настороженно отношусь к этой инфекции и всем говорю, чтобы не лезли на рожон.
– В первый месяц работы в «красной зоне» вы даже домой не возвращались.
– Сначала никто не знал, с чем мы столкнулись и как это будет влиять на наше здоровье в дальнейшем. Почти у каждого дома дети, пожилые родители, поэтому было принято решение изолировать нас от семей и отселить в гостиницу. Там были довольно хорошие условия, мы могли после смены выспаться, набраться сил, составить план работы на следующие сутки.
– Как семья восприняла разлуку?
– Муж все понял, он тоже врач, работает микрохирургом в нашем центре. Дети врачей растут самостоятельными, на тот момент им было 12 и 5 лет. Конечно, помогала моя мама.
– Откройте секрет, как уживаются два хирурга?
– Нормально уживаются. Врачебная семья – это особая ячейка общества, с особым микроклиматом. Мы редко видимся, поэтому успеваем друг по другу соскучиться.
– А когда видитесь, говорите о пациентах?
– Нет, мы стараемся о работе дома не говорить.
– При необходимости вернетесь в «красную зону»?
– Конечно!
– Как вам удается расслабляться?
– У нас в коллективе хороший микроклимат, мне здесь комфортно. А дома меня дети расслабляют. Мы постоянно находим какие-то занятия, ходим гулять, развлекаемся. В единственный выходной стараюсь выспаться и что-то сделать по дому. Плюс хожу на фитнес три раза в неделю – это отвлекает от работы, но держит в форме.
– Детям посоветуете идти медицину?
– Если захотят, я поддержу. Но желание должно идти от самого человека, чтобы потом не разочароваться в выборе.
– Что бы вы пожелали омичам?
– Берегите себя и своих пожилых родственников.
– Спасибо!
Материалы сайта могут содержать информацию, не подлежащую просмотру лицам младше 18 лет.